Стон березы [сборник] - Самсон Агаджанян

Десантники, которые сопровождали полковника, все время молча наблюдали за ним. Сержант, словно предчувствуя беду, повернулся к товарищу.

— Как бы он не того… — и когда увидел движение руки Умара, стремительно подбежал к нему, перехватил его руку, взволнованно попросил: — Товарищ полковник, поехали.

Полковник невидящими глазами посмотрел на сержанта и хрипло прошептал:

— Уходи, я должен выполнить свой долг…

Сержант, не слушая его, подозвал товарища. Приподняв Умара, поддерживая под руки, они повели его к машине.

Тела погибших отца и сына в цинковых гробах самолетом отправили в Москву. Сопровождающим командование армии назначило Кархмазова. Умар сидел в салоне грузового отсека самолета, возле гробов. Он все думал о встрече с Наташей…

В Москве, во Внуковском аэропорту, их встретили генералы. Дяди Русина среди них не было, он лежал в госпитале. Тела погибших повезли в морг. К Кархмазову подошел полковник и стал рассказывать ему, как будет проходить церемония похорон. Из его слов Умар понял, что похороны состоятся через два дня.

— Наталья Дмитриевна знает? — спросил Умар.

— Нет, мы надеялись на вас, как на самого близкого товарища. Желательно, чтобы вы сегодня ей об этом сообщили. Машина в вашем распоряжении. Завтра утром я заеду к вам.

Подъезжая к дому, где жила Наташа, Умар неожиданно почувствовал, что не в силах вынести эту пытку — сообщить ей о гибели мужа и сына. Прикрыв глаза, он застонал. Поднимался по лестничной клетке медленно, ему хотелось, чтобы ступени не кончались. Остановился перед дверью. Несколько раз пальцем прикасался к кнопке звонка, но каждый раз отводил руку. Не было силы, чтобы нажать на кнопку. Он не помнил, сколько времени простоял возле двери.

Сверху раздались шаги. Пожилая женщина, придерживаясь за перила, спускалась вниз. Проходя мимо военного, она посмотрела на него. Спустя минут десять, поднимаясь вверх, она вновь увидела этого же военного. Женщина остановилась и внимательно посмотрела на его бледное лицо.

— Вам плохо?

Умар в ответ утвердительно кивнул головой.

— Может, «скорую» вызвать?

— Спасибо, мать, «скорая» не поможет.

Он нажал на кнопку. Дверь открылась. Наташа, увидев его, разулыбалась и кинулась к нему в объятия.

— Умарчик! — нежно произнесла она.

Он молча гладил ее волосы.

— Ой, что мы стоим возле порога, проходи! — Она взяла его под руку и повела в дом.

В прихожей, сияя счастливыми глазами от того, что видит его, она внимательно посмотрела на Умара. Увидев его лицо, замерла. Покачивая головой, хотела что-то спросить, но лишь пошевелила губами.

— Нет… Умарчик, нет… — тихо прошептали ее губы.

Он молча притянул ее к себе.

— Наташа…

— Не-ет, — вцепившись ногтями в его плечи, застонала она и тут же обмякла.

Он подхватил ее на руки и положил на диван. Принес стакан воды, побрызгал на лицо. Приходя в себя, она долго смотрела на него, к ней с трудом возвращался рассудок. Он догадался: она поняла, что Володя погиб. Сидел и мучительно думал, как сообщить, что и Андрей тоже… Он ждал, когда она немного успокоится, но Наташа, ни о чем не спрашивая, продолжала надрывисто плакать.

— Где он? — сквозь слезы спросила она.

— В морге.

— Как это случилось?

— Подорвался на мине.

Она еще громче заплакала. Плакала она долго, а когда немного успокоилась, поднялась с дивана и, пошатываясь, подошла к книжной полке, взяла записную книжку, подала ему.

— Надо срочно Андрюше сообщить. Здесь его адрес.

— Наташа… Он тоже погиб. Они одновременно подорвались на мине.

Приподняв голову, она непонимающе смотрела на него.

— Да, Наташа, они оба подорвались на мине. Я… — но, увидев отсутствующий ее взгляд, он замолчал и еле успел подхватить ее на руки. Он бросился к телефону.

Минут через десять приехала «скорая». Медсестра, сделав ей укол, вышла. Умар сидел возле кровати и ждал, когда она придет в себя. Наташа открыла глаза. Умар взял ее руку и нежно погладил

— Умар, ведь Андрюша в Киеве служил. Как он там очутился?

Молча плача, она слушала его. Когда он закончил, она произнесла:

— Надо родителям сообщить, они в Кисловодске отдыхают.

— Полковник, который отвечает за похороны, сказал, что родителям и маршалу сообщат сами.

И словно в подтверждение его слов раздался телефонный звонок. Звонил маршал Чеботарев.

Через два дня состоялись похороны. Они прошли быстро и скромно. Все эти дни Умар жил у Наташи. Спустя два дня после похорон он собрался в дорогу, Наташа подошла к нему, прижалась к его груди.

— Ты единственный, кто остался у меня на этом белом свете. Прошу тебя, ради памяти Володи, береги себя. Мне страшно одной. Не забывай меня.

В управлении воздушно-десантных войск Кархмазов хотел отпроситься на пару дней домой, но ему не разрешили. Вечером он уже сидел в самолете.

В Кабуле прямо из аэропорта он поехал к командующему 40-й армией. В кабинете кроме командующего сидели два его заместителя. Кархмазов коротко доложил, как прошли похороны. Командующий достал из холодильника бутылку водки, разлил по бокалам.

— Пусть земля будет для них пухом, — тихо произнес он.

Все, стоя, молча выпили. Командующий, думая о чем-то, смотрел в окно. Потом обратился к полковнику.

— Умар Анварович, мы рассмотрели вашу кандидатуру на должность комбрига и пришли к единому мнению, что бригадой командовать будете вы. Как вы на это смотрите?

Стоя навытяжку перед генерал-полковником, Кархмазов молчал.

— Понимаю вас, вам тяжело, но лично я другому эту десантную бригаду не отдал бы. Она — память вашего однокашника и самого близкого друга.

— Спасибо за доверие, товарищ генерал-полковник.

Командующий подошел к нему и крепко пожал руку. К вечеру Умар уже был в расположении своей бригады.

Выслушав доклад от дежурного офицера о состоянии дел в бригаде, Кархмазов дал команду, чтобы к нему вызвали командиров батальонов и штабных офицеров. Через десять минут в кабинет вошли вызванные офицеры. Кархмазов выслушал каждого комбата о состоянии дел в верейных им подразделениях, рассказал, как хоронили комбрига с сыном. Потом поставил на стол бутылки с водкой. Майор Цакулов ее разлил по кружкам. Кархмазов встал, за ним встали все.

— Можно много хороших слов сказать о полковнике Русине и его сыне, но вы их прекрасно знали и без этих слов. Одно лишь могу добавить: в жизни я не видел более порядочного человека, чем он. Он для меня был эталоном. Я учился у него правильно жить. Перед ним я стеснялся за свои поступки. Я поражался его силе любви и преданности любимой женщине. Он был честен, я не видел ни одного командира такого ранга, который бы так высоко ценил и уважал своих подчиненных. У него был особый дар любить простого солдата. Из жизни он ушел вместе с сыном, как солдат. Он поступил так, как подсказывало его сердце. Пусть земля будет им пухом.

Офицеры, склонив головы, молча слушали его. Выпив, они сели и стали вспоминать, как полковник Русин в бою и в повседневной жизни по-отечески оберегал и заботился о подчиненных. Они не заметили, как в кабинет вошел особист подполковник Тарасов. Окинув взглядом присутствующих, он подошел к столу и, взяв в руку пустую бутылку из-под водки, ехидно улыбаясь, с сарказмом произнес:

— Да… Не успели комбрига похоронить, а в бригаде уже началась коллективная пьянка. Не рановато ли, товарищ полковник?

Офицеры угрюмо смотрели на особиста. Каждый из них старался избегать его. В каждом подразделении у него были свои осведомители. Все, что происходило в их подразделениях, он норою знал раньше их. Подполковник в бригаде никому не подчинялся. Его начальство находилось в Кабуле. Это был особый орган, который напрямую подчинялся КГБ.

На лице Кархмазова задвигались скулы. Сжав огромные кулаки, он сверхусилием воли сдерживал себя, чтобы не врезать ими в холеную физиономию. Тарасов, нагло посмеиваясь, посмотрел на Кархмазова.

— Умар Анварович, не слишком ли рано вы обмываете свою новую должность? Приказ ведь еще не подписан…

Потеряв контроль над собой, Кархмазов выскочил из-за стола и, могучими руками схватив подполковника за грудки, приподнял его и с силой вышвырнул за дверь. За дверью послышался грохот падающего тела. Все замерли. Тарасов, поднявшись с земли, просунув голову в проем двери, зло зашипел:

— Вы мне за это поплатитесь.

— Во-о-о-он! — заорал Кархмазов и, схватив бутылку со стола, бросил с такой силой, что она вдребезги разлетелась о поспешно закрытую Тарасовым дверь.

На лицах офицеров засияла улыбка. По их глазам было видно, что поступок Умара не вызвал ни у кого осуждения. Только когда офицеры вышли и в кабинете остался один начальник политотдела, подполковник Свиридов, последний произнес: